12-06-2002
Особенности и традиции в подходах к трофейной охоте в России
Ю.Р. Слетов
Трофейная охота зародилась давно. Вероятно с того дня, когда первый древний охотник водрузил на задворках своей пещеры череп с рогами исчезнувшего гигантского оленя. Любопытно, но ведь именно в те суровые времена, когда голодный прагматизм правил бал закладывалась эстетика трофейной охоты.
Трофеи добытых животных были в числе первых украшений человека.
Минуло много столетий, прежде чем трофейная охота из дикой и необузданной причуды человечества стала превращаться в цивилизованное достойное занятие нелишенное известной элитарности.
Стоило бы говорить обо всем этом, если бы не тот факт, что на стыке ХХ века и ХХ1 – го Трофейная охота, пройдя длинный эволюционный путь, наполнилась новым содержанием и представляет сейчас один из серьезных инструментов экономического характера, так необходимых для качественно нового ведения охотничьего хозяйства в России.
Но прежде чем говорить о дне насущном, тем более пытаться понимать происходящие перемены, вернемся в ту эпоху, когда все только начиналось…
Трофейная охота, как и охота в целом, в своей колыбели – Западной Европе имела четко очерченные элитарные рамки, диктуемые традициями феодального землепользования, узостью охотничьих угодий и дороговизной охранных мероприятий. Прорыв этого порочного круга происходит с началом массовой колонизацией заморских территорий и освоением Нового Света.
Интенсивное развитие африканских и американских территорий превратило охоту из малодоступного для европейцев увлечения в жизненную необходимость для многих тысяч переселенцев и военнослужащих.
Международная канонизация трофейного дела начинается в 80-х годах ХIX века, когда в Англии создается первая универсальная систематизация трофейных животных Роланд Уорд (Roland Ward). Ёё актуальность диктовалась необходимостью кодифицировать большое количество трофеев поступающих в Метрополию из колоний. Более пятидесяти лет эта трофейная система была единственной и всеобъемлющей. Английские охотники в ХIX снискали лавры наиболее отважных и смелых первопроходцев.
По обе стороны Атлантики стремительный взлет интереса к трофейному делу продолжается всю первую половину XX века и находит свою кульминацию в формировании новых для того времени трофейных систем – “Бун и Крокетт” (Boone & Crokette Club) для Американского континента и системы “Международного Совета по охоте и охране животного мира” для Европы (Conseil International de la Chasse et de la Conservation du Gibier – CIC).
Обе системы, окончательно оформившиеся в 40-х-50-х годах ХХ-века, имели региональный характер и не претендовали на универсальность. В числе международных, по прежнему фигурировала, насчитывающая почти вековую историю, система Роланд Уорд. Не сложно догадаться, что она уже изрядно устарела и не могла отвечать потребностям другой эпохи. К тому же за прошедшие десятилетия был накоплен огромный опыт, требовавший своего воплощения в чем- то кардинально новом.
С 50-х годов прошлого века после развала Британской империи пальма первенства в трофейной охоте переходит к американским охотникам. За мимолетные 10-15 лет они становятся основными клиентами мирового охотничьего туризма.
Выражая именно эти настроения и подходы, группа американских “глоб-троттеров” во главе с неутомимым Дж. Макелроем в 1971 году создает международную охотничью организацию трофейных охотников – Международный Сафари клуб (Safari Club International – SCI). За несколько последующих лет создается и новая универсальная система измерения трофеев, положившая начало трофейной летописи эпохи. В 1977 году выходит первое издание новой международной трофейной книги.
За прошедшие три десятилетия новаторство американцев подтвердилось и темпами роста численности Клуба и её возрастающей авторитетностью, а также многократным переизданием Трофейной книги SCI стремительно увеличивающейся в объеме.
Так в чем же заключалось преимущества новой заокеанской системы и её идеология?
Любая из существующих трофейных измерительных систем имеет свою ярко выраженную специфику, передать которую можно буквально несколькими фразами. Для Роланд Уорда – это отрицание симметричности трофея, для Си-Ай-Си – это региональная нацеленность, наличие не только линейных параметров, но и параметров массы трофея, изрядный субъективизм и усложненность; для Бун и Крокетта – строгий регионализм и жесткость отбора по вторичным признакам.
В системе SCI этими базовыми принципами стали – наибольшее благоприятствование трофею и линейный объективизм при его оценке. Все субъективные предвзятые скидки или надбавки, возможные в других системах, были упразднены – борьба разворачивалась за четверть, иногда одну восьмую дюйма и никакое жюри не могло поспорить с жесткой арифметикой сертифицированных замеров.
Но самым главным отличием стало стремление возвеличить трофейную значимость, придать трофею объективно высокий бал.
Американцы старались построить наиболее прагматичную систему, несколько снизив планку элитарности и витиеватой утонченности свойственной европейским подходам. Трофейная охота в США становилась массовым явлением, и смущать чаще всего неискушенных охотников не входило в планы отцов- основателей. Трофей, по их мнению, должен быть замерен и оценен на месте, без помощи эксперта, что, конечно, придавало дополнительную эмоциональную окраску охотничьему свершению.
Кроме того, американцам SCI удалось, как никому другому, придать трофейной охоте соревновательный азарт и возродить дух спортивности присущий охоте как таковой. Трофейная система помимо регулярно издаваемой летописи в виде книги мировых рекордов включает дополнительную гораздо более изощренную систему конкурсную иерархии добытых трофеев, состоящую из различных уровней достижений как, например “Большие Шлемы” или “Внутренние круги”. Созданная дополнительная мотивация является одним из краеугольных отличий и преимуществ американского подхода. Никакая другая трофейная летопись, не оттеняла и не превозносила так достижения охотника, как американская.
На современном этапе трофейная идеология Международного Сафари клуба наиболее полно отражает природоохранные тенденции в развитии международного охотничьего природопользования. В ней нашли свое воплощение принципы “поддерживающе-регулируемого охотничьего природопользования”(sustainable use) как перспективной основы развития мирового охотничьего хозяйства в условиях усиливающегося человеческого влияния на окружающую среду. Именно консервационистские (природоохранные) функции международной охотничьей общественности наряду с отстаивание прав охотников на политическом уровне являются наиболее важными сторонами деятельности Международного Сафари клуба.
Трофейное дело, получившее мощный импульс на стыке XIX – ХХ веков, к сожалению, в России не успело пустить какие-либо корни и найти понимания в охотничьей среде. Развитие капиталистических отношений в стране шло медленнее, чем в Европе или США.
Природопользование в России носило ярко выраженный патриархальный докапиталистический характер. В стране раскинувшийся на необъятных просторах от среднеазиатских пустынь до колымской тундры многие столетия главенствовал профессиональный охотничий промысел, сродни кустарной индустрии. Недаром же нынешних промысловиков в ХIX веке называли “промышленниками”. Сложившиеся в стране охотничьи традиции не признавали за трофеями самостоятельной ценности. Спортивной или трофейной охотой в России занимались аристократия. Но и в их среде трофейная охота не считалась столь привилегированной и элитарной, как скажем в Европе.
Существенное отличие России от Западной Европы заключалось в том, что здесь охота по крупному зверю велась “простолюдинами” и ценность “красного зверя” и как следствие его трофейная ценность были явно девальвированы. “Голубая кровь” не хотела опускаться до мужицких забав, лишенных утонченной эстетики и гастрономических изысков, присущих охоте по перу с подружейной собакой, или отходить от традиционных русских забав с ловчими птицами и псовых охот.
Десятилетия ХХ века, относимые к эпохе социалистического строительства, поставили окончательный крест на трофейной охоте – как на элементе феодально-буржуазной культуры. Партийно-государственная номенклатура имела слабое представление о трофейной охоте и мало ею интересовалась.
Немаловажную роль также сыграли запретительные подходы тоталитарного государства на право владения нарезным оружием.
Почти формальное участие СССР в CIC и добытые высокие места на международных трофейных выставках в 60-х и 70-х годах не отражали реального состояния вещей и не могли стать отправными факторами.
То трофейное наследие, которое досталось новой России на рубеже XXI века во многом обязано иностранному охотничьему туризму, пустившему первые корни в недрах монопольно властвующего Интуриста СССР в 60-х годах. Тогда первыми за “железный занавес” прорвались вездесущие, и не боящиеся никаких рисков горные охотники-баранщики. В 70-х годах иностранные охотники уже с завидной регулярностью наведывались на территорию нынешнего СНГ.
С конца 80-х годов следуя социально-экономическим переменам, Россия активно вливается в струю общемировой охотничьей индустрии. Зарубежные охотники, массово хлынувшие после снятия железного занавеса на российские и сопредельные просторы, привнесли азы незнакомой нам идеологии трофейной охоты. Российские охотники взглянули на привычную охоту под другим углом зрения.
Стало очевидным двоякое толкование привычного термина “трофей”. В широком, и наиболее общеупотребимом смысле – трофей – это добытая дичь в целом. С другой стороны имеется более узкое и специальное значение этого слова. Это не только “протеиново-скорняжное” содержание зверя, сколько его трофейные реквизиты или индивидуально-определенные морфометрические особенности его строения, имеющие наибольшую стабильность. Зарубежные охотники используют этот термин именно во втором его смысле.
Десятилетия вопросы трофейной охоты являлись для россиян чем- то относящимся к другому измерению, чуждому и привносному. Причиной тому послужили и специфические проблемы социалистического охотничьего природопользования и социально-экономические неурядицы переходного периода, захлестнувшие страну с начала 90-х, негативное наследие которых чувствуется и поныне.
В стране, к сожалению, за последние десять лет реформированию подверглись далеко не все сферы народного хозяйства. Охотничья отрасль как раз такой участи избежала.
Монопольно действующая система охотпользования, скроенная по социалистическим шаблонам, как и возведенная на старым фундаменте “общественно- управленческая инфраструктура” не соответствует новым социальным отношениям и тем задачам, которые выдвигает современность. Что еще хуже у большинства управленцев районного и областного уровней в чьем ведении находятся охотничьи угодья совершенно нет понимания, что делать и чего опасаться.
Регулярно, то здесь, то там, в охотничьей периодике проскальзывают малограмотные, часто злопыхательные материалы с нападками на коммерциализацию отрасли, на уже ставших притчей воязыцах новорусских охотников, на никчемность Охотдепертамента и т.п. Создается впечатление, что азимуты прогресса страны ничего общего не должны иметь с направлением развития национального охотустройства. То есть капитализму – да, а вот капитализму в охотничьем природопользовании категорическое нет. Но, увы – все обстоит с точностью наоборот.
Все наши проблемы в охотничьем природопользовании при ближайшем рассмотрении как раз и проистекают не от беспредела коммерческой охоты, захватившей все и вся, а как раз, наоборот – от недостатка капиталистических отношений в этой сфере. Как раз от малого количества чисто коммерческих охот и частных капиталистических охотхозяйств, ведущих самостоятельную рыночную политику в своей отрасли. Именно эти два условия развития цивилизованного рынка охотничьего природопользования в современной России представляются нам наиболее важными. Частное охотпользование при правильной государственной поддержке и контроле является благом, а не упадком и беспределом. Именно “частные руки” при нормально функционирующем рынке создают фундамент того феерического изобилия дичи и охотничьего благополучия, которое так приятно наблюдать в Америке или Западной Европе.
Что далеко за примером ходить, если в трех небольших по территории Скандинавских странах взятых вместе (Швеции, Финляндии, Норвегии), средняя численность и ежегодная добыча лося превышает общероссийские показатели.
Частные фермы Африки, сориентированные на трофейную охоту, сохранили и вернули в хозяйственный оборот популяцию белых носорогов. Невиданно высокая за последние сто лет численность оленя-вапити в США в значительной степени происходит от массового частного дичеразведения столь популярного за океаном.
В России сейчас наибольшую опасность для охотничьего природопользования представляет не возникающие редкими очагами частные, пускай даже закрытые охотхозяйства, а массовое люмпенизированное сознание некогда достаточно совестливых охотников, которые в силу обнищания населения, слабости и беспечности администрации на местах, скатились на позиции вседозволенности и полного правого нигилизма.
Браконьерство, как не печально это признавать, является широко распространенным повсеместным явлением.
“Люмпенизация”, к сожалению, охватила не только рядовых охотников, но и целые охотничьи организации которые в массе своей оказались не готовы к переходу на новые отношения, не понимают их природы и часто сознательно им противятся.
Необходимо осознать то что, охота в современном обществе, как и любое другое время – провождение, подразумевающее удовольствие, имеет затратный механизм и возмездный характер. Другими словами за все придется платить. Это неизбежно будете вы охотиться на зайца, лису или на лося – вот только суммы, конечно, будут разными.
Стоимость охот будет многосложной, но главной государственной регулируемой величиной должна стать стоимость лицензии на отстрел. Эта категория должна иметь экономическую и четко обоснованную базу расчета. По существу это основной налог который мы, граждане охотники, должный платить государству за право охотничьего природопользования. Определяться он должен исходя из реальных затратных механизмов на проведение инфраструктурных и природоохранных мероприятий, включая содержание Охотдепартамента и его структур на местах.
Немаловажным шагом к цивилизованному охотпользованию мог бы стать нормативный документ, разграничивающий лицензии на трофейные и обычные. Такой документ легитимизирует трофейную охоту как одно из направлений развития охотничьего природопользования, придаст ей государственную значимость. Трофейные животные имеют особенную ценность для поддержания и развития популяций и объем их изъятия из оборота должен быть научно выверенным и жестко регулируемым. Стоимость добычи таких животных должна быть, безусловно, намного выше молодняка или самок, так как они являются основными носителями видового генофонда. Без этого нам не оградить наши и без того убывающие популяции копытных от окончательного выбивания.
Говоря о трофейной охоте, мы подразумеваем российскую трофейную охоту, в которую вовлечены, прежде всего, национальные охотники. С иностранным охотничьим туризмом дело обстоит совсем неплохо. За исключением двух “Но”. Первое – Россия не может пребывать слишком долго в нынешнем статусе страны-донора экспортирующей лучшие трофеи. Безудержный, практически неконтролируемый исход культурного достояния за рубеж приводит к обнищанию и, в конечном счете, к нарушению экологической безопасности страны. Второе – нигде в мире престижные трофеи, исчисляемые на международном рынке тысячами иногда десятками тысяч долларов, не попадают за рубеж настолько “мимо” государственной казны как это происходит в России. Тут мы опередили даже отсталые африканские страны, для которых более или менее правильная государственная политика в охотпользовании, сориентированная на трофейную охоту, оборачивается весьма неплохим доходом. Беспечность же нашего государства в природоохранной политике вызывает беспокойство у международных природоохранных и охотничьих организаций, научный мониторинг которых фиксирует снижение за последние пять – десять лет качественных показателей трофеев поступающих из России и стран СНГ.
Для регулирования количественного и качественного состояния охотничьих животных, поддержания экологического равновесия и научного мониторинга охотничьих видов животных и необходимо развивать национальную трофейную охоту как своеобразный механизм взаимоотношения с естественной средой.
После всего сказанного следует привести наше понятие трофейной охоты, тем более что ранее определение этого феномена не предлагалось:
Под трофейной охотой, понимается преследование взрослых, достигших возрастного пика самцов диких животных, находящихся в состоянии естественной свободы, с целью их добычи с последующей систематизацией индивидуально-определенных, морфологически уникальных и эстетически обусловленных органов (реквизитов) их естественного строения, имеющих наименее девальвирующий роговой или костный характер, как- то – роговые отростки, черепа, клыки.
Особо хотелось бы сказать об этике трофейной охоты. Коль скоро охота в современном обществе не носит столь исключительного и значимого характера в добывании материальных благ, как некогда ранее, технический прогресс открыл необъятные просторы в совершенствовании орудий лова, а растущий человеческий фактор все более и более сужает нишу дикой природы, то закономерно задаться вопросом: ”
А правомерна ли такая охота в этическом контексте?”
При всех сомнениях и колебаниях, какие могут возникнуть, ответ будет утвердительным – да, правомерна. Вот только старые и привычные многим подходы, выработанные “военным коммунизмом”, должны отойти в прошлое. Охота – не военные действия со зверем, где для достижения цели все средства хороши, а современный спортивный охотник – не промысловик.
Краеугольным камнем общемировых охотничьих традиций является приверженность принципам и правилам спортивной охоты, получившим особое распространение за последние сто лет и к которым, без сомнения, придет и российская охотниья практика. Основополагающим здесь является Принцип Правильной охоты (Fair Chase), определяемый как спортивное, этически безукоризненное, законное преследование диких животных на свободном выпасе, не дающее охотнику необоснованных и неоправданных преимуществ перед ними.
Трофейная охота по своему философскому подтексту ближе всего к поединку, где есть свой кодекс чести и не писаные каноны и правила единоборства. Очевидно также, что существует целый перечень охотничьих методов и способов весьма добычливых и эффективных, но сомнительных в плане соответствия приведенному выше стандарту.
К сожалению, приходится констатировать, что в России, как ни в какой другой Европейской стране бремя сомнений между охотничьей этикой и целесообразностью добывания зверя чаще всего решается в пользу целесообразности вне зависимости от обстоятельств.
Охотники-современники должны понимать, что их полевая охотничья культура, их воздержанность и ответственность, в конечном итоге будет определять судьбу любительской рекреационной охоты в будущем, охотничьи биографии их детей.
Понадобятся, наверное, десятилетия и смены поколений, чтобы в России, как когда- то в Западной Европе и Америке, среднестатистический охотник прошел свой путь эволюции и превратился в цивилизованного участника взаимоотношений с естественной средой, заботящегося о её сохранении и воспроизводстве, бережливо пользующегося её сокровенными кладовыми.
Трофейная охота начинается там, где добывание дичи не рассматривается квазиэкономическим подспорьем граждан для “поддержания штанов”, где в угодья не заходят как в собственную кладовую, чтобы взять все что захочется. А природоохранные функции государства не ассоциируются с полицейскими, и не имеют устойчивое неприятие в охотничьей среде.
Среди российских охотников (Слава Богу!) рождается понимание того, что ценность добытого животного не ограничивается количеством утилизируемого мяса и стоимостью шкуры, – это все приходящее.
Трофейная охота многогранна. В ней сплелись и культурно-эстетические традиции прошлых эпох и социально-экономические императивы современности и нравственно-этические воззрения целых охотничьих поколений.
А для каждого из нас, охотников, трофей – это, прежде всего, награда за выдержку и сноровку, мужество и стойкость, воспоминание о блестящем дальнем и точном выстреле.
Берегите трофеи, собратья-охотники, они многие годы будут служить символом величия охоты, героических проявлений человеческой натуры высказанных в ней.