Беседовала Наталья Козлова
– Леонид Анатольевич, от лица Ассоциации «Тверской охотничий клуб» и редакции журнала поздравляю Вас с прошедшим недавно юбилеем! Мы желаем Вам успехов в продвижении дела, которое Вы так любите, позитивного настроя, вдохновения и удачных охот! И ни пуха Вам ни пера!
– Спасибо большое! Очень приятно.
– Расскажите немного о себе. Как Вы пришли в охоту, с чего все началось?
– Я окончил биологический факультет Московского педагогического института имени Ленина. Во время учебы активно участвовал в деятельности студенческой дружины по охране природы, которая по масштабам была сравнима с дружиной МГУ. Все вместе (в силу юношеского задора) мы и ловили тогда активно браконьеров по подмосковным полям, лесам и болотам, оберегая природу. Часто пойманными нарушителями оказывались охотники и рыбаки, и мне пришлось вникать в смысл их деятельности, а также познавать законы их помысла. Ведь необходимо было понимать в каждом конкретном случае, и как, откуда, например, полетят утки или гуси, и где их может ждать браконьер. Так что законы охоты я осваивал в природоохранных рейдах, а технику выживания в природе – в биологических экспедициях. То есть именно в процессе охраны и познания мира охотничьих животных и зацепила меня охота. Тогда и вступил в Общество охотников, еще в институте, получил охотничий билет, появилось первое ружье, и так меня это захватило, что отказаться уже и невозможно. Охота она как вирус – кто-то сразу подхватил, а кого-то совсем не зацепит.
– Охота для Вас больше спорт или страсть?
– Охоту как спорт я не понимаю. Я не знаю ни одного живого примера, когда человек занимался бы охотой как спортом. Во всех законодательных документах у нас прописана любительская и спортивная охота. Я часто спрашиваю людей, которые эти документы разрабатывают: а что такое спортивная охота? Спорт подразумевает соревнование из разряда «быстрее, выше, сильнее». Охота не может быть чисто спортивной, на мой взгляд, в том числе и потому, что в ней главной является эмоциональная составляющая.
– Но разве охоту нельзя сравнить с соревнованием за лучший трофей?
– Основная масса трофейных охотников не стремится завоевать мировое первенство. Как правило, трофейные охотники собирают не результаты, а коллекции. И поверьте, в приоритете у каждого из них не собирательство, а желание сохранить воспоминания об охоте, впечатления и эмоции, воплотив их в трофее. Ведь только конкретному охотнику дорога память об этой конкретной охоте. В доказательство могу привести такой пример. Вот есть у Ивана Ивановича шикарный трофей лося, добытого им. И он для него бесценен. Но потом случилось что-то с Иваном Ивановичем или просто захотел он по какой-то причине его продать, так никто же не купит или купят дешево, чтобы, например, украсить какое-то кафе.
Уникальность трофея при этом теряется, понимаете? По опыту нашего клуба могу сказать точно – трофей бесценен только для его хозяина. Потому что это память об эмоциях его охоты. И в этих воспоминаниях есть наслаждение.
Может быть, и неплохо, если этот памятный трофей к тому же займет какое-то почетное место или позицию в Книге трофеев. Но это совсем необязательно.
– То есть трофейная охота – это, скорее, соревнование на результат с самим собой?
– Да. Некое специальное постепенное усложнение своей охотничьей задачи. И эмоционально, и в плане риска. С целью получить для себя более эффектный результат и большее удовлетворение. Вот, например, есть у охотника лицензия на оленя. Олени разные бывают. Большинство охотников увидели любого – хлоп! и добыли. Охота состоялась, мясо в мешке, выпили-закусили, поехали домой. Трофейный же охотник не может себе такого позволить. На безрогих он вообще внимания не обращает, из рогатых начинает выбирать. Это всегда лотерея, игра, big gamе, как говорят американцы, – этот маленький, этот вроде ничего, но вдруг будет лучше? Не забываем при этом, что на трофейной охоте добывают старых быков, вышедших из репродуктивного возраста. То есть трофейщику приходится учитывать много факторов. Поэтому каждый выстрел очень ценен.
– В России часто путают понятия трофейной охоты и трофейного дела.
– Трофейное дело – это все, что происходит ДО и ПОСЛЕ трофейной охоты, то есть ДО и ПОСЛЕ выстрела. ДО – происходит непосредственно на местах охоты. Обычно в приличном охотничьем хозяйстве, в котором в принципе возможна настоящая трофейная охота, это поддержание популяции охотничьих животных, селекция, отбор, биотехния, наблюдение и т.д. Если вы нашли такое хозяйство, далее ставится задача егерю – какой конкретно охотничий зверь нужен, с какими параметрами. Хороший егерь знает в своих угодьях все: и состояние популяции, и возрастной и половой её состав, сколько у него есть трофейных животных с нужными параметрами. Он же и подведет вас к месту наиболее вероятной встречи с таким зверем.
А вторая часть трофейного дела – ПОСЛЕ – происходит, когда трофей уже добыт. Здесь тоже все последовательно: консервация, обработка, декоративное оформление, измерение, оценка, и фиксированный результат в Книге трофеев, трофейные выставки.
Клуб «Сафари» как раз и занимается второй частью трофейного дела. Но в задачи клуба входит и досконально знать ситуацию ДО – где, кто и насколько успешно занимается подготовкой трофейных охот, чтобы мы могли давать членам клуба ценные рекомендации.
– Юридически ведь трофейной охоты в России нет?
– Ситуация парадоксальная. Фактически она есть, идет полным ходом, а юридически нет, так как она не прописана ни в одном законодательном документе. В первую очередь в этой ситуации страдает само государство, теряя налоги, страдает российское охотничье хозяйство, теряя доходы, страдают охотпользователи, страдают охотники. Все страдают, а положительной динамики в этом вопросе нет уже многие годы.
Беда еще в том, что мы историю трофейного дела в России толком не знаем. Практически все трофеи до- и послереволюционных времен были вывезены из страны, когда началась постперестроечная эпоха и к нам хлынули потоки охотников-иностранцев. До этого момента трофейное направление в охоте у нас вообще не работало – трофейных животных было полно, а охоты такой не было. И вдруг упал «железный занавес», к нам хлынули охотники-иностранцы и все очень быстро изменилось.
Появился ряд аутфитеров, которые стали снимать трофейные сливки по всей стране. Били все, что могли, и так продолжалось более 10 лет. За это время из России вывезли огромное количество трофеев. Неизвестно – каких, сколько и куда. Информации по ним нет практически никакой.
С 2010 года Клуб «Сафари» начал продвигать проект Книги рекордов российских охотничьих трофеев. Теперь у нас и сайт такой есть – trophybook.ru. Мы пытаемся собрать туда информацию задним числом, привлекая людей наградами, премиями и званиями. Пытаемся понять, что было добыто в 60–70–80–90-е годы, пробуем восстановить хотя бы часть информации. Ведь охотничьи трофеи – это часть национального достояния нашей старны!
– Почему это так важно?
– Если бы эта идея удалась до конца, мы бы узнали, например, каких размеров рога были у лосей под Питером до революции и после, до войны и после и т.д. И могли сравнить с тем, как обстоят дела сейчас.
– Это поможет понять, правы ли сторонники теории о том, что трофейные охотники сильно вредят популяциям охотничьих животных?
– Именно так. Считается, что они выбивают самых породистых и эффектных самцов-производителей, которые оставляли бы мощное потомство, а остаются хилые, которые хилое потомство и дадут, что приведет к ослаблению популяции. Теоретически вроде все складно. А на практике не подтверждается.
Наши наблюдения за последние годы говорят об обратном – добываются все новые и новые чемпионы! Например, только в последние годы в Тверской, Ярославской, Тамбовской, Ростовской областях добываются лоси-чемпионы. И это не только по лосям такая ситуация, и по медведям так, и по волку, другому зверю. Факт остается фактом – самые крупные трофеи добываются в настоящее время. Получается, что идет трофейный рост.
– Охота во всем мире признана действенным способом охраны природы. Никто так, как охотники, не заинтересован в сохранении разнообразия мира охотничьих животных.
– Охота – это единственный эффективный и единственный самоокупаемый способ охраны охотничьих видов животных. Все остальные природоохранные программы затратны и малоэффективны. Охотники никогда не допустят ситуации отсутствия зверя. Так происходит во всем мире, есть охота – есть зверь. В Намибии, например, в 60-х годах было два охотничьих ранчо и примерно 10–12 тысяч охотничьих животных. А сейчас там под четыре сотни ранчо и 150–160 тысяч охотничьих животных. Вот что такое охота. А рядом Кения, где охоту закрыли. И весь их животный мир за пределами заповедника кончился, так как звери никому стали не нужны. В Ботсване очень наглядная была ситуация. Летели мы на вертолете и сверху было видно, как, пролетая над охотничьей зоной, вертолет вспугнул всех зверей и они в огромных количествах от шума стали разбегаться, растекаясь стадами, как в кино. А вылетели за границу охотничьей территории – и пусто, зверя нет. Показательно.
А в Танзании один день охоты стоит 2–3 тысячи долларов, которые идут государству. И это только стоимость пребывания и охоты, трофей сюда не входит. То есть трофейная охота там является национальным продуктом, обеспечивающим серьезный финансовый поток. Это мощный стимул для государства развивать охотничью отрасль. И поэтому зверя там огромное количество. Это просто охотничий рай.
– Что необходимо сделать, на Ваш взгляд, чтобы трофейная охота и в нашей стране получила достойное развитие?
– Первое, что надо сделать, это ввести в Закон об охоте само понятие трофейной охоты. Определить нормативно-правовую базу по ней. Необходимо прописать, кто может заниматься трофейной охотой, т.е. проработать схему допуска для охотпользователя. Далее прописать сроки, порядок, регламент, правила. Должны быть разработаны специальные лицензии на добычу трофея (например, с красной полосой), по которым можно добывать трофейных самцов во время гона. И государственный надзор обязательно должен быть.
– Одним из параметров допуска охотпользователя к проведению трофейных охот, наверное, должно стать обучение егерей и охотоведов подготовке трофейной охоты, о чем мы уже говорили.
– Безусловно. В идеале допуск на разрешение заниматься трофейной охотой охотпользователь должен получать по факту подтверждения, что его персонал прошел обучение, что в хозяйстве осуществляется полный комплекс необходимых мероприятий, ведется учет, сколько и какого зверя имеется, его пол и возраст, сколько и каких самцов можно отстрелять. Было бы здорово, конечно, разработать некую систему «звездности» охотхозяйства, чтобы у владельца был стимул его грамотно вести. Чем больше звезд ты заработал, тем больше лицензий получишь, как вариант.
– То есть трофейную охоту можно рассматривать как бизнес-проект, который может помочь охотпользователю выжить?
– Безусловно. И есть такие хозяйства у нас, которые не только выживают, но и финансово поднимаются на этом деле, потому что их руководители знают, как это грамотно организовать и что надо делать.
– Вольерная охота тоже могла бы помочь, но, к сожалению, так же как и трофейная, не разрешена законодательно.
– Вольерная охота – это вообще двигатель прогресса, я считаю. Урбанизация идет полным ходом. Людей все больше, животных все меньше. Вольерное разведение охотничьих животных – это серьезное подспорье в сохранении животного мира, так как снимает охотничий пресс на природу. Людям, которые этим занимаются, – герои, им памятник надо ставить, они благородное дело делают. При этом несут очень серьезные затраты, я знаю, о чем говорю, много общаюсь с такими людьми. Это очень правильное и очень нужное направление!
И тут опять встает вопрос государственной поддержки и законодательного регулирования. По аналогии с сельским хозяйством, например. Человек, который собирается разводить сельскохозяйственную скотину, получает льготные кредиты, землю, скидки на корма и прочие льготы. А почему в охотничьем хозяйстве ничего подобного нет? Разговоров об этом много, но на деле ничего не происходит.
– Хотя бы к ферме приравняли вольеры. Тогда выращенный тобой олень стал бы твоим. И ты мог бы делать с ним, что считаешь нужным: продать, например, или добыть, как и когда ты хочешь.
– Все верно. Но, к сожалению, пока это только разговоры на разных уровнях. Дойдет ли, наконец, до дела? Поживем – увидим.
– Как лично Вы относитесь к вольерной охоте?
– Можно и в вольере организовать настоящую трофейную охоту. Вольеры есть огромнейшие. И у меня, и у моих друзей были случаи и в России, и, например, в Южной Африке (где охота практически вся вольерная, и вольеры есть и по 10, и по 100 тысяч гектаров), что мы оставались без добычи. Так вот, там можно пробегать неделю по огороженной территории и не добыть даже иланда (крупную антилопу), которую в принципе издалека видно, она тонну весит. Так случилось с моим знакомым, он неделю ходил, но так и уехал без добычи, потому что искал определенный трофей, который так и не попался.
– Допустим, что это случилось – узаконили и вольерную, и трофейную охоты. Как Вы считаете, потянет ли наша туриндустрия увеличение потока иностранных охотников?
– Конечно, потянет. Это уже было в 90-х. Справились тогда, справимся и сейчас.
– Кто, на Ваш взгляд, должен заниматься охотничьим туризмом?
– Охотничье-туристические агентства и должны заниматься, это обычная схема. Их сейчас столько, сколько может выжить. Если случится увеличение турпотока и станет мало тех, что есть теперь, – появятся новые. Проблем с этой стороны я не вижу. Еще раз повторю: главное – отрегулировать охотничье законодательство. Все остальное быстро выстроится и заработает.
– Как охотнику-туристу угадать с выбором охотничьего хозяйства?
– Чем выше организация охотничьего хозяйства, тем выше вероятность успешной охоты. В принципе существует всего три варианта организовать охоту.
1. Все сам. В интернете или через знакомых найти охотхозяйство. Созвониться, договориться о цене, поехать. Дешевле, но риски несешь сам.
2. Обратиться к аутфитеру, и тебе выдадут готовые предложения. Выбираешь, покупаешь, едешь. Тут надежность выше. Но надо оплатить труд аутфитера.
3. Охотничий клуб. Например, наш «Сафари». Мы ездим, мы оцениваем, мы выбираем. Могу сказать по опыту, что половина предложений в итоге отсеивается. Остается проверенная база мест, где уже были члены клуба. По отчетам о поездке (в виде таблиц) формируется итоговое мнение с оценкой. Мы подбираем вариант с учетом цены, комфорта, качества организации любой охоты и т.д. То есть в базе данных клуба за 23 года есть вся информация по любому виду охоты в любой точке мира. Для этого, собственно, и существует наш клуб – оказывать помощь в организации охоты.
– Кроме информационной поддержки, какие еще задачи стоят перед клубом?
– Пропаганда принципов правильной трофейной охоты – систематизация, ведение учетов, издание книг, проведение конкурсов, вручение наград, все, что может стимулировать членов клуба. Плюс живое человеческое общение. Мы практически сроднились все уже за 23 года жизни клуба, вместе празднуем победы, вместе преодолеваем трудности. Это клуб единомышленников, которые с полуслова понимают друг друга, поскольку объединены одним общим любимым делом.
– Какими достижениями клуба Вы гордитесь?
– Клуб «Сафари» – единственная организация в России, которая продвигает трофейную охоту. Недавно присоединился еще Клуб горных охотников, (которые выбрали более узкую специализацию), в нем половина членов – наши.
У нас три основных проекта, которые мы сейчас успешно развиваем.
Во-первых, это наши трофейные книги: Книга трофеев Московского охотничьего клуба «Сафари» и еще два тома Книги рекордов российских охотничьих трофеев, куда может подать свои трофеи любой охотник из любой страны. Условий всего два: трофей должен быть добыт на территории России и должна быть известна его история – где, когда и кто его добыл.
Второй серьезный проект, который мы давно ведем, – турнир по варминтингу (отработка техники высокоточной стрельбы на дальность). В этом есть высокое охотничье мастерство и некий шик.
Третий проект – спортивный фестиваль «Петров день», направленный на повышение мастерства и эстетики охоты с подружейными собаками. Время, количество патронов и участок охоты ограниченны. Охотник с собакой должны показать максимальный результат охоты. Если точно – 30 минут, пять патронов и до пяти птиц надо добыть. Это оказалось сложной задачей, далеко не все справляются.
Кроме того, мы поддерживаем все проекты, направленные на повышение культуры охоты, стимулируем охотника к правильной охоте. Например, в Тульской области есть Клуб любителей подсадных уток, который регулярно проводит выставки и соревнования по охоте с подсадной. Мы этих людей поддерживаем, призы выделяем для соревнований, помогаем с их организацией. Потому что охотник с собакой, или с подсадной, или с ловчей птицей никогда не будет браконьерить. Он столько времени и сил тратит на выращивание и обучение своего питомца, что не может себе позволить просто пойти и добыть кусок мяса. Это и есть культура охоты!
– В самом начале Вашей клубной жизни Вы были членом Русского охотничьего клуба, и только позднее он объединился с Клубом «Сафари». Почему после их объединения общим названием было выбрано именно «Сафари», а не Русский охотничий клуб?
– Инициатором создания Русского охотничьего клуба был я и еще группа товарищей, которые тоже сейчас являются членами клуба. А инициатором создания Клуба «Сафари» был Павел Николаевич Гусев, главный редактор «Российской охотничьей газеты». У них была газета и было желание, но не было народа. А у нас был народ, но не было газеты. Поэтому была выбрана более мощная платформа.
В самом начале мы пару раз безуспешно пытались создать чаптер (представительство) Международного охотничьего клуба «Сафари» в России. Попытки оказались неудачными, потому что те условия, которые выдвигают американцы, для русских чудны, непонятны и неприемлемы. А название так и осталось. Позже Джон Монсон, бывший тогда президентом Международного клуба «Сафари», приехал к нам в Москву. Мы с ним встретились и в результате переговоров пришли к консенсусу, и сейчас мы являемся аффилированным членом SCI. Не представителем, а именно независимым аффилированным членом международного клуба.
– Русских людей слово «сафари» в большинстве случаев ассоциативно отправляет в Африку.
– Если по сути, то «сафари» в переводе с суахили означает «путешествие, экспедиция, поездка». Вот наш клуб и занимается путешествиями. И охотой. Если собрать вместе эти два слова, то получится «охотничье путешествие» или «путешествие с охотой». Ну, что может быть лучше этого в нашей такой короткой жизни? Это самое лучшее, что может быть на свете. Я убежден.
– Кого можно назвать настоящим охотником?
– Я считаю настоящим охотником того, для кого наслаждение процессом охоты гораздо важнее добычи. Для него главное в охоте – эмоциональная составляющая. Это и удовольствие от слаженной работы с собакой, и восходы-закаты, и пение птиц, и утренняя роса на траве… А выстрел может быть, а может и не быть. Это не главное.
– Чего вы ждете от весенних охотничьих выставок в Москве?
– Охотничьих выставок в России нет. Точка. Есть ярмарки-продажи охотничьего снаряжения и амуниции. Но ждем, что выставки появятся.
– Какая Ваша любимая охота?
– Охота с легавой по перу, я много лет держу дратхааров.
– И в заключение, скажите, пожалуйста, чего Вы и Ваш клуб ждете от охотничьей прессы, которая тоже сложно сейчас выживает?
– От охотничьей прессы в целом я бы хотел получать продвижение идей правильной охоты и воспитание охотничьей культуры. Оперативной информации хочется, где и что происходит (это скорее от газет, они чаще выходят): – там-то выпустили уток в природу, тут заксобрание такого-то края отменило то-то и то-то, а вот тут охотинспекторы задержали, изъяли и т.д. А самое важное – в таком-то районе открыли новое охотхозяйство, а в таком-то хозяйстве остались неотстрелянные лицензии, которые предлагаются, вот вам телефон, обращайтесь. И т.д.
От журналов же хочется не рассказов «как я провел лето» (читай обычную охоту), а местной событийности, наглядности (больше фото и картинок) и охотничьей художественной прозы. Талантливой, с хорошим, легким, самобытным языком. У нас достаточно малоизвестных, но великолепных произведений, про которые охотники должны знать, чтобы на них учиться, да и просто получать эстетическое удовольствие.