НАМИБИЯ ДОРОЖИТ СВОЕЙ ПРИРОДОЙ

Об охоте в Африке РедакцияКомментировать

Данене ван дер Вестхейзен – одна из немногих женщин-профессиональных охотников Намибии. В 2016 году она была избрана Президентом Ассоциации профессиональных охотников страны и стала первой женщиной в мире, получившей такую должность. 

Ван дер Вестхейзены – фамилия голландско-фламандского происхождения. Наибольшее количество ван дер Вестхейзенов проживает в Африке. Они ярко проявили себя в истории Южной Африки, особенно в период Первой и Второй англо-бурских войн.

Известные члены семейства:
– Йост ван дер Вестхейзен, бывший футболист южноафриканского регбийного союза;
– Бернис ван дер Вестхейзен, южноафриканская певица и автор песен; 
– Иоганн ван дер Вестхейзен, судья Конституционного суда Южной Африки;
– Якоб ван дер Вестхейзен, директор Института криминологии;
– Луи ван дер Вестхейзен, намибийский игрок в крикет;
– Минки ван дер Вестхейзен, известная модель;
– Ян Исак ван дер Вестхейзен, известный актер;
– Питер ван дер Вестхейзен, бывший южноафриканский бегун.

На французской карте Трансвааля 1896 года выше города Хайльброн можно найти поселение Вестхейзен. В Кейптауне есть улица ван дер Вестхейзен, названная так в честь знаменитого семейства.

Сергей Ястржембский встретился с Данене в одном из ее охотничьих хозяйств, и у них состоялась интересная беседа.

СВ: Данене, я хотел бы начать с вопроса о вашей профессии. Сколько лет вы уже работаете как профессиональный охотник?

ДВ: Кажется, с 2002 года. Чтобы стать профессиональным охотником в Намбии, требуется много времени. Нужно пройти минимум три уровня. Если у вас есть практика охоты и вы чувствуете стремление стать профессионалом, нужно сдать теоретический и практический экзамены. Прошедший испытание становится охотничьим гидом. Это первая ступень. Охотничий гид – это то же самое, что пиэйч, но он ограничен правом проводить охоту только на одной определенной территории и на неопасных животных. В течение двух лет необходимо провести определенное количество охот, и тогда вы становитесь старшим охотничьим гидом, получаете возможность проводить охоты на трех разных территориях. Успешно сдав еще один теоретический и практический экзамены, вы становитесь лесничим. Таким образом требуется минимум 4 года, чтобы завершить первый, второй и третий этапы процесса. После этого у вас появляется возможность доказать, что у вас есть опыт охоты на опасных животных. Если вы сможете это подтвердить, вам разрешат сдать экзамен по работе с опасными животными. Это также занимает немало времени. Зато статус профессионального охотника в Намибии свидетельствует о том, что он обладает колоссальным опытом в охотничьем деле.

СВ: Экзамен по охоте на опасных животных самый сложный…

ДВ: Да, этот экзамен самый сложный. И это хорошо! Он и должен быть таким. Нельзя допустить, чтобы среди профессиональных охотников оказались случайные люди. Вы должны потратить уйму времени и сил, приобрести богатый опыт охоты и в конце концов доказать, что он у вас есть. К счастью, у нас в Намибии есть замечательные наставники, профессионалы высочайшего уровня, у которых можно научиться многому, в том числе охоте на опасных животных. Вы не работаете под их руководством, вы просто охотитесь вместе с ними, и они вас обучают, дают массу полезной информации. И в конце концов вы понимаете простую истину: обязанность профессионального охотника состоит в том, чтобы вы с клиентом никогда не попали в опасную ситуацию.

СВ: Сколько в Намибии профессиональных охотников?

ДВ: Думаю, около 600, включая охотничьих гидов и старших охотничьих гидов.

СВ: Солидная цифра. А что самое сложное в вашей профессии?

ДВ: Я думаю, что самое сложное – это работа с клиентами. Многим людям нужно еще понять, что самое главное в охоте. И моя задача организовать все так, чтобы клиент почувствовал, что охота – это не только нашел, подкрался и убил. Большое значение имеет то, что было до, во время и после стрельбы по зверю, то есть и само прибытие в нашу живописную страну, и окружающие тебя каждое мгновение ландшафты, экзотические растения, обилие животных. И любование прекрасными закатами по вечерам, и пение птиц по утрам – если все это пройдет мимо внимания охотника, то он потеряет больше, чем приобретет, просто добыв трофей. Задача профессионального охотника, руководствуясь своим богатым опытом, дать почувствовать клиенту вкус не только «главного блюда», но и прекрасного «гарнира».

СВ: А как вы стали охотиться и когда начали этим заниматься?

ДВ: С юного возраста. Мне посчастливилось – отец был очень активным охотником. Вообще в Намибии охота – одно из самых распространенных занятий. В нашей стране дети обычно растут в охотничьей среде. У нас есть три разных типа охот. Регуляторная – ее проводят там, где животных становится слишком много. Самая распространенная – охота ради мяса. И третья охота – трофейная, являющаяся для нас бизнесом.

Больше всего мы охотились ради мяса – в Намибии и ЮАР любят иметь достаточный запас дикого мяса в течение всего года, и у нас есть такая возможность. Мой отец всегда был очень и очень строг в отношении правил охоты и с уважением относился к зверю, у которого забирал жизнь. Он учил этому меня. Он научил меня всему.

Возвращаясь к вашему вопросу о том, почему я охочусь, я думаю, так распорядилась природа. Это врожденное. Я не знаю, откуда берется желание отправиться на поиски зверя и добыть его. Я хочу ощущать себя частью природы и независимо от того, добиваюсь успеха или нет, испытываю огромное удовлетворение от того, что снова и снова занимаюсь тем, что заложено во мне природой. Выброс адреналина – это стимулирует к новым охотам, но главное, как мне кажется, это осознание с возрастом того, что дикой природе без охоты и охотников просто несдобровать.

СВ: А как вы объясняете детям, что охота – это хорошо? Как вы отвечаете на непростые вопросы об убийстве животных?

ДВ: Хороший вопрос. У детей все либо черное, либо белое. Но опять же в Намибии все иначе, чем где-нибудь в Европе. Потому что здесь вы с самого раннего возраста знакомитесь с охотой и принимаете ее такой, какая она есть. Правда, тут важна осмотрительность. Например, мои дети очень хорошо стреляют с раннего возраста, но мы не позволяем им убивать животных, пока они не осознают, что это значит. Каждый человек должен понимать, что как только он спустит курок, пулю назад не вернешь, а она отберет чью-то жизнь. Будь то заяц или слон – разницы нет. Это жизнь, дарованная Богом, которую вы отбираете. И это нужно понимать. С другой стороны, если ребенок решит стать охотником, нельзя допустить, чтобы он постоянно винил себя в том, что отбирает эту самую жизнь. Для этого нет причин! Животные были созданы природой для того, чтобы их добывали и съедали – это естественный круговорот жизни и смерти. Но разум дан человеку для того, чтобы он относился к этому разумно и делал все возможное, чтобы сохранять животный мир.

СВ: Я спросил в надежде услышать хороший рецепт. Дело в том, что мои дети с малых лет видят много трофеев в нашем доме. Может быть, не так, как в Намибии, но они живут в охотничьей среде. И с этой точки зрения им несложно понять, чем занимается их отец. Но потом они видят диснеевский мультфильм «Бемби», и возникает когнитивный диссонанс. Я даже название ему придумал – «синдром Бемби». В мультфильме охотники – это силы зла, когда они заходят в лес, все становится черным. После этого фильма дети увидели ситуацию совсем иначе, стали задавать вопросы. Я о том, что общественное мнение крайне негативно по отношению к охотникам, и это стало трендом современной культуры. Очень сложно быть в оппозиции к этому…

ДВ: Да, это несправедливо по отношению к нам. Даже дети, которые выросли в охотничьей среде, очень расстраиваются, когда видят подобное по телевизору. Я думаю, мы должны рассказывать им, как на самом деле обстоят дела. Мы не должны стесняться открыто говорить о том, что несем добро. Ребенок должен знать, что делают охотники для сохранения дикой природы. А люди… Люди просто не хотят ни в чем разбираться, и ставят на охотниках клеймо «Убийца». Это несправедливо и вредно для природы, для общества людей. Но именно этим пронизаны мультфильмы Диснея – псевдогуманизмом, который до добра не доведет. И это полная противоположность тому, за что мы боремся. Вы должны говорить об этом со своим ребенком, обсуждать эти вопросы. Вы должны проявлять эмоции. Эмоции – это хорошо. Дети должны в конце концов понять и принять то, что смерть – это часть жизненного цикла на нашей планете. Хищник съедает Бэмби, хищника добывает охотник – это маленькая часть бесконечного цикла. Вопрос не в том, хороша или плоха смерть сама по себе, а в том, что означает каждая из этих смертей для природы. Смерть безобразна, особенно в дикой природе. Вы можете покончить одним выстрелом мученья старого, беззубого буйвола, который еле передвигается. А в природе гиены будут разрывать его на части еще живого. Это ужасное зрелище!

При перенаселенности травоядным просто не хватает корма, особенно в засушливые периоды, и может начаться вымирание от голода. В то же время в Намибии под квоту попадает от 2 до 3,5% газелей и антилоп, что куда ниже уровня их рождаемости, который варьирует от 30 до 40% в зависимости от количества осадков. То есть охота позволяет сохранить популяцию животных, изъяв их некоторую часть. Что гуманнее – сохранить большую часть зверей, отстреляв некоторое их количество, или дать возможность погибнуть большинству их от голода? Я думаю, такие вопросы нужно ставить перед детьми.

СВ: А не кажется ли вам, что охотники тоже несут ответственность за то, что к нам, охотникам, стали плохо относиться? И не кажется ли вам, что мы в последнее время слишком увлеклись погоней за охотничьими рекордами?

ДВ: Однозначно – да. То, как мы поступаем, то, как мы отвечаем на вопросы корреспондентов или оппонентов – все это имеет значение.

Что касается рекордов, то, к сожалению, это свойственно людям. Мы все хотим в чем-то преуспеть. В чем-то быть лучше других. SCI проводит большую работу в области охраны природы, и это заслуживает уважения. Но клубом же создана и Книга рекордов… С одной стороны, это неплохо, это стимулирует, но некоторые охотники слишком уж увлечены погоней за рекордами, за наградами. И рынок охотничьих услуг начинают под них подстраиваться. А самое ужасное в этом то, что люди начинают подделывать природу. Я имею в виду, что ведется искусственная селекция с целью получения супер-трофеев, в результате которой получаются монстры. Это не результат естественного отбора, это ненормально. Мы подобные вещи осуждаем и считаем, что животные должны жить и развиваться в естественной среде обитания. То же относится к животным, разводимым в неволе. Мы этого тоже не поддерживаем.

СВ: Вы сказали, что дикой природе без охоты и охотников просто несдобровать. Что вы имели в виду?

ДВ: Сегодня самое важное – это наша среда обитания. И жизнь очень ясно показала, что именно охота – это самая лучшая защита среды обитания. Если мы хотим защитить среду обитания, человечеству необходима охота. К нам приезжает немало туристов, которых вовсе не интересует охота, они хотят увидеть животный мир Африки, понаблюдать за нашими фантастическими животными. Но если бы не было охоты, не было бы и животных, не на что было бы смотреть! Жизнь уже поставила в Намибии такой эксперимент. Вы знаете, что к 70-м годам ХХ века в нашей стране стало очень мало диких животных? Собственно, довольно много их было полтора столетия назад, а потом началось повальное падение численности. Дело в том, что здесь активно занимались разведением крупного рогатого скота и прочими видами сельского хозяйства. Соответственно, диких животных убивали, либо они сами уходили в безлюдные места. Но таких становилось все меньше и меньше, и это объясняет, почему дикие животные остались только в природных резерватах. Так продолжалось до тех пор, пока люди не выяснили, что в организацию трофейных охот вкладывать приходится куда меньше, а доход куда выше, чем в сельском хозяйстве. Только для этого нужно, чтобы на их землях появились дикие животные. Так постепенно поменялся вектор, и значительные силы владельцы земель направили на преумножение животного мира.

Сегодня благодаря охоте у нас больше животных, чем было 50 лет назад. Конечно за это мы должны сказать спасибо и нашему правительству. Намибия – единственная страна в мире, где все дикие животные находятся в частной собственности, у владельцев земли. Ну или на территориях общинного рационального природопользования. Вся природа Намибии принадлежит жителям страны. То есть бюджет страны не получает ни цента от охоты в Намибии. Никаких налогов, никаких поборов – ничего подобного у нас нет. Даже когда вы продаете диких животных или организуете охоту для иностранных охотников, весь доход идет в ваш карман, в карман землевладельца или жителя этих земель. И это обуславливает ценность нашей дикой природы. Люди в здравом уме не пойдут убивать своих животных просто так, это их золотой запас.

СВ: Что составляет основу охраны природы и охоты в Намибии, что самое главное?

ДВ: Основа прописана у нас в конституции. Там говорится, что все природные ресурсы Намибии принадлежат ее населению. Это дает право жителям Намибии использовать все ресурсы, которые есть, для дохода. Но также при этом необходимо обеспечить их сохранение. Мы единственная страна в мире, где это прописано в Конституции – обязанность по использованию и сохранению ресурсов. Намибия очень суровая в плане климата страна. Примерно раз в три года мы переживаем засуху. Конечно наши люди знают, что такое трудности. Они ценят, когда после дождя появляется зеленая трава, бегают животные и поют птицы. У нас есть врожденная ответственность к природе и ее сохранению. Это отличная черта характера, она необходима. Детей в Намибии воспитывают в лоне матери-Земли, они растут рядом с природой. И наше правительство прописало это все в нашей конституции с заботой об окружающей среде не только для нашего поколения, но и для будущих поколений. Так что тот факт, что вся дикая природа находится в частной собственности, дает нам фантастический стимул сохранять дикую природу ради своей же выгоды.

СВ: А кто первым предложил такую модель сохранения? Вероятно, охотники?

ДВ: Да, это были охотники. Например, Йен Смит и другие люди. Когда-то они начинали как браконьеры, но потом осознали пагубность такой эксплуатации природы и стали ее защитниками.

СВ: Да, так бывает – сначала занимаются браконьерством, а потом становятся защитниками природы. Было бы интересно узнать хотя бы ориентировочные цифры: сколько было животных в стране до внедрения системы охраны природы в семидесятых и сколько сейчас.

ДВ: В начале ХХ века в Намибии было от 8 до 10 млн крупных животных. К семидесятым, насколько я знаю, не набиралось и полумиллиона. Звери просто не имели никакой ценности. Сегодня в Намибии более 43% дикой природы находится под защитой, это самая большая территория в Африке. Сегодня в Намибии порядка 3 млн животных.

СВ: То есть за 50 примерно лет, начиная с 70-х, количество животных увеличилось примерно в 6 раз… Это прогресс! Еще хотел спросить о вашем бизнесе. У вас два участка 18 и 12 тысяч га, верно?

ДВ: Да.

СВ: И вы охотитесь круглый год?

ДВ: В Намибии сезон охоты начинается с 1 февраля. Обычно в это время мы все заняты на международных выставках. Но 15 февраля – это самое позднее, когда мы начинаем. И продолжаем до конца октября. В ноябре становится слишком жарко, а в декабре и январе охота в нашей стране запрещена.

СВ: И сколько клиентов вы принимаете за сезон?

ДВ: От 60 до 100. Обычно они приезжают со своими семьями. Мало кто может позволить себе съездить отдохнуть на Маврикий и еще после этого поохотиться. Так что люди часто совмещают семейный отдых и охоту. Обычно животный мир интересен всем домочадцам, а Намибия – одно из лучших мест в Африке в этом отношении, да и просто здесь очень красиво.

СВ: Согласен, здесь действительно красиво. А сколько у вас сотрудников?

ДВ: Около 60 сотрудников на двух объектах. Все сотрудники приезжают к нам с семьями, и все вместе живут здесь весь охотничий сезон – для них на территории построены дома. Они все получают – мясо, молоко, хорошую зарплату. Кроме того, у нас есть небольшой цех по обработке мяса диких животных, и туда мы тоже нанимаем каждый год много сотрудников. Если не получается загрузить производство полностью из-за малого количества добытых животных, то с нами сотрудничают несколько намибийских и южноафриканских компаний, которые всегда готовы поставлять дикое мясо. Если же оказывается, что мяса слишком много, то мы продаем его другим мясоперерабатывающим предприятиям.

СВ: Спасибо вам за содержательную беседу! Приятно сознавать, что практически по всем вопросам я разделяю вашу точку зрения.

ДВ: И я очень рада.

 

По материалам  журнала «Магия Настоящего САФАРИ»

http://mag-safari.ru/publications/namibiya-dorozhit-svoej-prirodoj.html

Оставить комментарий