Текст: Владимир Губарев
Фото: Кирилл Бухарин
Когда в 2007 году в Уганде после более чем тридцатилетнего перерыва была открыта охота, это стало, пожалуй, наиболее позитивным событием на «черном континенте» за последние десятилетия. На фоне постоянного давления со стороны таких стран, как Кения, последовательно и при содействии ряда международных организаций, добивающихся полного закрытия охоты в Африке, различных проблем связанных со сложностями в проведении сафари возвращение Уганды в стан охотничьих стран выглядело настоящим прорывом.
В колониальные годы Уганда была настоящим охотничьим раем. Уинстон Черчилль, которому эта страна обязана эпитетом «жемчужина Африки», охотился здесь в 1908 году. Среди трофеев добытых знаменитым курильщиком сигар в районе водопада Марчиссона (место, где из озера Альберт вытекает Нил) были носорог и крокодилы.
Вообще-то определение «жемчужина Африки», вполне объяснимо. Большая часть Уганды находится в обрамлении Великих Озер и Нила, что создает уникальный мягкий комфортный климат – круглый год температура держится в интервале 23-27 градусов тепла.
Некоторое время после обретения независимости в 1962 году охота в Уганде велась в соответствии с британскими стандартами. Это во многом определялось тем обстоятельством, что на ключевых местах в руководстве департамента охраны природы и охоты оставались старые, еще колониальной закалки специалисты. На территории Уганды в те годы были многотысячные стада копытных, среди которых ныне исчезнувшие ориксы Бейза, газели Брайта, антилопа роан. Огромное количество львов, леопардов, гепардов, гиен, малых хищников. Десятки тысяч слонов и буйволов. Только в районе восточного Мади популяция слонов составляла 12700 особей. Бивни весом более 100 фунтов были обычным делом.
К сожалению, благими намерениями выстлан путь известно куда. К середине 60-х в руководстве страны возобладала социалистическая ориентация. Начали создаваться колхозы, встал и вопрос о развитии скотоводства.
Первый акт драмы состоялся под знаменем борьбы с мухой цеце. Умные головы додумались, что для мухи цеце, этого бича домашнего скота необходимо две вещи – кровь диких животных и … тень. Лозунг: «Людям нужна земля!» (а люди важнее диких зверей), немедленно трансформировался в: «Убить всех!» Очевидцы этих событий описывают чудовищные сцены массовой бойни, осуществлявшейся в рамках «цеце контроля», как раз в районе озера Мбуро, где мне довелось охотиться 40 лет спустя. Мертвые животные оставались там, где их застигли пули чистильщиков. Воистину апофеоз дикости! Печальной участи избегали только мелкие животные вроде дайкеров и быстрые вроде бушбоков. Но муха цеце не была побеждена. Поэтому вслед за стрелками пошли бульдозеристы и лесорубы. Кусты вырубались, деревья корчевались. Брайан Херне в своей книге «Угандийские сафари», касаясь этого эпизода, упоминает тракториста, давившего ковшом новорожденных львят, и бульдозериста не местного, кстати, а вполне, так сказать, цивилизованного скандинава, вспоминавшего с гордостью, как силами в десяток единиц техники они загнали леопарда в термитник (некуда ему было деваться), и задавили. Особенно вышеуказанного бульдозериста восхищало, что в результате шкура ему досталась практически без повреждений.
В завершение этой акции «цеце контроль» устроил массовую обработку отравляющими веществами территории по периметру резервата озеро Мбуро. Подобный «звероцид» прокатился по всей стране…
Второй акт драмы пришелся на семидесятые годы прошлого столетия и связан с именем человека, полный титул которого звучал так: «Его Превосходительство Пожизненный Президент, Фельдмаршал Аль-Хаджи Доктор Иди Амин, Повелитель всех зверей на земле и рыб в море, Завоеватель Британской Империи в Африке вообще и в Уганде в частности».
После переворота, в результате которого Иди Амин пришел к власти, все природоохранные структуры утратили какие бы то ни было рычаги воздействия на военных. И если в начале своего правления Иди Амин еще высказывал заинтересованность в развитии туризма и коммерческой охоты, то по мере нарастания напряженности с соседями главной задачей стало прокормить разраставшуюся армию. Военные получили зеленый свет на произвольные заготовки дикого мяса и слоновой кости. Свержение Иди Амина и кратковременная оккупация Уганды танзанийцами в 1979 году мало что изменили в сфере охраны природы. Череда переворотов со всплесками гражданской войны протянулись до конца восьмидесятых. Соответственно ни одна из участвующих сторон не затрудняла себя соблюдением норм консервации, или говоря человеческим языком браконьерство велось по законам военного времени. Стоит добавить также браконьеров из сопредельных стран вроде Судана промышлявших слоновую кость, а также тот факт, что в стремлении побыстрее свалить Иди Амина его противники вооружили автоматическим оружием целый ряд кочевых племен. 90-е годы тоже не были самыми спокойными. Уганда оказалась втянута сразу в несколько конфликтов – в Конго (Заир), в Руанде и в войну с Суданом, завершившуюся только в 2002 году. И пришло время работы над ошибками.
Для трофейных охотников в первую очередь интерес представляют угандийские эндемики, такие, как островная ситатунга Сессе, угандийский коб, нильский бушбок и хартебист Джексона. Вместе с тем палитра трофеев выглядит крайне привлекательно и без этого. Здесь обитают нильский и капский буйволы, леопард, восточноафриканские бушбок, ситатунга, вотербок, импала, иланд, дик-дик Гюнтера, топи, малый куду, клипспрингер, горный редунка Чандлера и редунка бохор, ориби, бородавочник, бушпиг, бегемот, крокодил, зебра, пятнистая и полосатая гиена. С учетом того, что охота на большую часть восточноафриканских животных возможна в Танзании лишь при опции 21-дневной охоты или в Эфиопии, где свои бюрократические сложности, весьма дружелюбная, с хорошим профессиональным сервисом Уганда становится весьма привлекательным выбором.
4 года назад автор оказался в числе первых охотников, приехавших в эту страну после перерыва. Охота в качестве эксперимента была открыта только на территории, прилегающей к национальному парку «Озеро Мбуро». Сегодня работает уже 9 охотничьих концессий. Тогда удалось добыть великолепные трофеи восточноафриканских импалы и вотербока, нильского бушбока, топи, а также капского буйвола.
Буйвол – всегда желанный трофей, но капского можно добыть во многих африканских странах. А вот нильским сегодня мало кто может похвастаться. Сегодня охоту на нильского буйвола можно осуществить только в Эфиопии (вопрос об открытии охоты в ныне независимом Южном Судане еще не перешел в практическую плоскость). Поэтому когда выяснилось, что угандийская компания «Lake Albert Royal safaris» имеет квоту на нильского буйвола, я ни минуты не колебался.
Владелец концессии Брюс Мартин приехал в Уганду в 2003 году, когда вопрос о возобновлении охоты только обсуждался. Изучил потенциальные территории и поставил на Кабвойю – преимущественно открытое, достаточно ровное плато перемежаемое зарослями кустарника, заболоченными поймами речек и ограниченное эскарпментом у озера Альберт на западе страны. Построил весьма симпатичный лодж на высоком берегу, наладил отношения с местной общиной и занялся вопросами консервации. Охотничью концессию Брюс получил только в 2008, однако время не было потрачено впустую. В первую очередь это касалось разъяснительно-воспитательной работы с населением и налаживания охраны. Браконьерство, если и не прекратилось совсем, то существенно снизилось. Открытый выпас скота на территории заказника также приостановлен. Численность угандийского коба – здешней «визитной карточки» – выросла в несколько раз и сегодня составляет более 5 тысяч. Если в 2003 году проходной буйвол присутствовал спорадически, то сейчас на территории устойчиво держится несколько стад до 300 голов…
« Лэйк Альберт Лодж» – весьма симпатичное и комфортабельное место. Стильная обеденная зала, бар. Вечерние посиделки над 80-метровым обрывом у костра под аккомпанемент козодоев и свист крыльев летучих мышей…
Стратегия охоты на буйвола достаточно простая. Затемно несколько тракеров расходятся по местам, чреватым появлением быков. В случае успеха – сообщают по рации, если информации нет, мы занимаемся антилопами. Время впустую не теряется.
Угандийский коб, хоть и исключительно редкий эндемичный трофей, но во внешнем мире. Здесь же основная проблема прямо противоположная – выбор. На третий день их обилие настолько замылило мне глаз, что я практически перестал воспринимать разницу между трофеями хорошими и очень хорошими, целиком доверив выбор «пиэ-йчам». Так, что прежде, чем я получил отмашку стрелять, были отсмотрены сотни самцов. В итоге был добыт экземпляр с рогами под 24 дюйма.
Полной противоположностью кобу в этих местах является нильский бушбок. Хитрый, терпеливый, быстрый! Нет, с молодыми проблем бы не было, стоят как на витрине, стреляй – не хочу! А вот взрослые…
Иногда удавалось подсечь его издалека, но большие открытые пространства не позволяли подойти незамеченным. А уж если бушбок побежит, то несется, не останавливаясь, километрами. Иногда удавалось подобраться к островку кустарника, в котором он скрывался, но тогда бушбок стоял до последнего. Попытки толкнуть его долгое время также ни к чему не приводили. Пару раз он выскакивал таким образом, что либо загонщик оказывался с ним на линии огня, либо уходил с противоположной стороны. В конце концов, нашелся бушбок (наверное, 30-й из тех, кого я гонял), который выскочил в нужную для меня сторону…
Прорва самых разнообразных птиц – маленьких ткачиков и мухоловок, исключительно ярких зимородков и кардиналов, многочисленных цапель, ибисов, молотоглавов, дроф, венценосных журавлей, орлов и коршунов, земляных птиц-носорогов. И все это кричит, поет, сверкает.
С буйволом удача улыбнулась на восьмой день. С самого утра мы определили стадо с хорошим трофейным быком. В течение дня несколько раз подкрадывались, но все время что-то мешало. То ветер менялся, и стадо срывалось, то в последний момент быка закрывала корова. Два часа лежали в ожидании момента, когда отдохнувшие буйволы поднимутся из травы. И опять ерунда получилась – неаккуратно высунувшийся тракер столкнул стадо. В итоге, уже ближе к вечеру мы подсекли буйволов на выходе из буша. Они шли на махах, тем не менее, один выстрел по быку я успел сделать, после чего все смешалось и стадо вломилось в заросли. Уже в сумерках натолкнулись еще на одно стадо и окончательно запутались в следах. На следующее утро мы нашли то место, где раненый зверь отделился от стада, а спустя два часа добрали буйвола, который забился в такие густые кусты, что подбираться к нему пришлось ползком на брюхе по чавкающему болотцу и добивать с расстояния в 4 метра. Так я стал счастливым обладателем нильского буйвола.
И вот буквально через несколько недель после возвращения карты легли так, что появилась оказия опять отправиться туда – на сей раз за обитающей на островах Сессе разновидностью ситатунги – пожалуй, самым престижным из винторогих антилоп трофеем.
Островная ситатунга
Архипелаг Сессе расположен в северо-западной части озера Виктории и состоит из 84 островов. Основную часть островного населения составляют васесе – племя со своим языком, культурой и фольклором. Они живут здесь за счет ловли рыбы, сбора пальмового масла, кофе и бананов. Главными островами архипелага являются Бугала, Буфумира, Букаса, Бубуке и Хоме, где окультуренные плантации и огороды сочетаются с болотами, заросшими папирусом, густыми лесами и возвышенностями.
Высаживаемся с парома в столичной деревне Калангала. До лагеря примерно час езды на «рендровере», который с нами приплыл из Энтеббе. По площади остров Бугала более 200 кв. км. , поэтому переезды получаются достаточно внушительными. Лагерь, расположенный под сенью гигантских деревьев на берегу озера, существует только второй год и представляет собой набор комфортных бунгало. По приезде идем купаться в озере, и получаем массу удовольствия. А следующим утром видим проплывающую перед берегом подводную лодку – примерно 5-метрового крокодила. Вероятно, это было простым совпадением, но больше мы в озере не купались. Вообще-то крокодилов на островах стало мало. Массированный вылов рыбаками теляпии в озере привел к тому, что крокодилам просто нечем питаться, и они по большей части уходят в реки, впадающие в Викторию и в Нил.
Места обитания островной ситатунги – прибрежные болота и мангровые обводненные леса. При необходимости она неплохо плавает, по крайней мере, с острова на остров антилопа вполне способна перебираться. Местные жители охотятся на ситатунгу скрадом с копьем или с сетями, устраивая загоны. Иногда удается застигнуть ситатунгу в воде. Последнее, конечно, чистое браконьерство, но местные власти предпочитают закрывать на него глаза. Возможно, с развитием коммерческих охот (стоит охота на ситатунгу недешево, и львиная доля денег достается как раз местной общине) ситуация и будет меняться в лучшую сторону.
В арсенале трофейного охотника есть три варианта.
Скрадывание на болоте. Предполагается, что имеется некая господствующая высота, с которой можно засечь местоположение ситатунги, а затем по рации корректировать движение охотников по направлению к цели.
Машан – он же махан. Что-то среднее между нашим лабазом и гамаком. Недостатком этого способа является болотистость и ограниченное количество мест, где можно установить вышки. Кроме того высокая трава или папирус (до 3-4 м) существенно затрудняет дальний выстрел. И, наконец, еще одна неприятная особенность ситатунги – она непредсказуема.
Загонная охота. Здесь больше элемент случайности, зато и больше активности. В итоге я остановился на последнем варианте.
На практике это выглядело следующим образом. Находится зауженное место, где болото выходит к берегу или мангровому обводненному лесу. В траве или тростнике прорубается просека, на которой и стоит стрелок. 10-12 загонщиков начинают толкать зверя с одной стороны берега, затем с другой. В первый день мы сделали 4 таких загона, стронув с места одну самку и одного не пойми-кого. Зверь остановился примерно в метре от просеки, а затем развернуся и ушел обратно в загон. Утром второго дня мы обнаружили следы крупного быка, прогулявшегося по берегу прямо перед нашими окнами. Решили попробовать, не выходя из лагеря. В результате мимо меня пробежала самка и молодой шильник, а большой рогач ушел между загонщиками. Посетили еще одно «козырное место» – на стыке болота и обводненного мангрового леса. Удивительно красиво, вот только добираться пришлось по пояс в болоте. Предположение о том, что ситатунга будет уходить по воде, не оправдалось – бык перескочил через просеку вне пределов видимости, зато удалось полюбоваться, как выдра ловит сомиков буквально в нескольких метрах от нашего «гнезда»…
На следующий день пытались дожать хитроумного быка. На этот раз мы затаились на просеке. В момент начала загона несколько зверей были всего в нескольких метрах от нас за густыми кустами, слышно было великолепно, только не видно. А дальше классика: высовывается «дамочка», стоит в 5 метрах, водит ушами, «мужики» где-то сзади. Шуганулась, ушла в загон, туда же двинулись и быки. Загонщикам их удалось завернуть обратно. И опять первой перескочила просеку самка, а метров на 20 дальше с секундной задержкой параллельным курсом перемахнул бык. На этом дело не кончилось. Бык сделал петлю и перескочил просеку обратно, но уже за нашими спинами. А второй ушел по воде, именно там где мы устраивали засаду днем ранее…
На четвертый день я, не мудрствуя лукаво, сменил карабин на гладкую «вертикалку» 12 калибра. И во втором загоне добыл замечательного старого быка. Тот пропустил впереди себя молоденького шильника, который нас даже не заметил. Но я слышал, что в зарослях есть еще кто-то и ждал. И стоило быку высунуть свою рогатую морду, я не стал ждать милости у природы и выстрелил по лопатке. Вот и еще одна моя мечта стала явью. 16-летний возраст для ситатунги близок к предельному, и хотя его рога сильно потеряли в длине, для меня это по настоящему значимый и достойный трофей.
Пианапе
Поскольку в моих угандийских планах на будущее значились трофеи горной редунки Чандлера, дик-дика Гюнтера и хартебиста Джексона, то я спросил владельца принимавшей меня компании «Lake Albert Royal safaris» Брюса Мартина, может ли он помочь это будущее сделать настоящим. Брюс смог. Через день мы уже ехали из Кампалы в Пианапе, охотничий резерват на северо-западе страны на границе с Кенией. Дорога протяженностью 300 км заняла у нас около 8 часов. Лагерь в Пианапе не чета тому, что мы видели в Кабвойе или на островах, все гораздо скромнее. Может быть, даже чересчур скромно. Но мы, в конце концов, на охоту приехали, можно и потерпеть. Немного не повезло и с погодой. Пару дней шли дожди, переходящие в ураганные грозы. Ну и как водится в этих краях, после дождя массовые налеты москитов.
Самым легким трофеем оказался дик-дик Гюнтера. В Карамоджо (по имени этой огромной приграничной территории взял себе прозвище знаменитый некогда охотник за слонами Белл Карамоджо) обитает огромное количество этих карликовых антилоп с мордочкой, чем-то напоминающей сайгачью. Пик их активности приходится на момент когда солнце утрачивает свою жаркость и начинает клониться к закату. Просто едешь на запятках джипа и, заметив подходящий экземпляр, соскакиваешь на землю и стреляешь.
А вот с остальными трофеями было уже куда сложнее. Сначала следовало вскарабкаться на господствующую высоту и попытаться отыскать искомое животное среди камней и травы. А затем уже предпринимать подход. К группе хартебистов пришлось подбираться ползком по мокрой траве, да еще и под дождем. После выстрела по роскошному зверю я убедился, что хартебист Джексона сильно отличается от своего кузена Лелвелла из ЦАР.
Аналогичным способом был добыт горный редунка Чандлера. Правда, и карабкаться, и бежать, и ползать за ним пришлось куда больше. В один из дней, после кросса по пересеченной местности на солнце, я забился в тенистую щель между скалами и пару часов просто приходил в себя. Но в итоге подполз к вожделенному редунке аж на 20 метров.
Вообще территория южного Карамоджо исключительно благоприятна для всего спектра копытных. Мы видели группы топи и роанов, следы иланда.
Мелкая живность – клипспрингеры, ориби чувствуют себя вполне комфортно. Кстати, по ориби данная территория, наверное, одна из лучших. За 2 года здесь было добыто несколько экземпляров с рогами более 7 дюймов. Вполне комфортно чувствует себя леопард. Нам попадались не только следы – как-то незадолго до полудня мы видели пару очень больших кошек, которые тихонько перемещались по направлению к скалам, облюбованным бабуинами.
Охота на леопарда вполне возможна. В год в Уганде выдается 20 разрешений на отстрел проблемных леопардов, к тому же в Россию, в отличие от США, эти трофеи разрешено ввозить.
Ключевой вопрос в развитии данной территории – охрана от браконьеров. Если всерьез заняться этим, то через 5 лет ситуация может качественно измениться. Но, увы, не для всех: газелей Брайта и ориксов Бейза в Уганде не сохранилось и их можно только реинтродуцировать…